Мы попрощались с Оливией фон Штерне, поблагодарив за уделенное нам время, и направились в Порт-о-Пренс – предстояло еще найти школу канониров. Самая сложная тренировка в моей жизни была позади, но армия бенедиктов с мертвыми взглядами еще долго навещала меня во снах.

Глава 7. На Тортугу

Пару десятилетий назад компьютерные игры считались у старшего поколения чем-то зазорным. «Наиграются в свои стрелялки, а потом выходят на улицу убивать, — ворчали старики. – Портят себе психику! Лучше бы во дворе гуляли». Доля правды в этих высказываний, безусловно, была. Но время все расставило по своим местам.

Поколение «людей-планшетов» выросло и считало улицу более опасным местом, чем виртуальную реальность – пусть на тот момент еще двумерную, с мышкой и монитором. А когда игры с полным погружением заполонили Землю, в них внезапно нашли массу пользы: интерактивное обучение, социальная адаптация, расширение кругозора, ведение бизнеса, психологическая разгрузка. Все то, что в 1992 году Нил Стивенсон предсказал в «Лавине». Правда, детям до шестнадцати оставалось погружаться только в специально адаптированные и психологически неопасные виртуалы – без жестокости и убийств.

Ухудшающаяся экология, нехватка ресурсов, бедность и переселение подошли к человеческой цивилизации вплотную. В мире, где мечты о космических путешествиях остались далеко в прошлом, виртуальные миры стали отдушиной. Теперь это коснулось и меня.

Раньше я считал увлечение виртуалом сродни серьезному алкоголизму или казино. Подсядешь – и угробишь жизнь на фантомные развлечения. На самом деле в виртуальные миры ушел даже бизнес. Рекламодатели, шоумены, телевизионщики… В виртуале играли свадьбы и снимали фильмы, рекламировали все, до чего дотянутся руки, совершали сделки, консультировались. Хотя непосредственно «игровая» составляющая брала верх над всем. Примерно как превалирование художественных фильмов над документальными.

Я стал обращать внимание на новости в Сети, связанные с «Карибами». Игра не сбавляла обороты популярности – вопреки прогнозам экспертов. Почему вопреки? Потому что «Карибы» пронизаны реализмом там, где другие виртуальные миры упрощались: телепорты, возможность мгновенно доставать предметы из скрытого инвентаря, покупка вещей «на расстоянии». Всего этого «Карибы» были лишены. Максимум, что здесь было дозволено — это за донатные деньги скрывать ник или пересылать их на счет другому игроку.

Феномен начавшейся популярности «Карибов» заключался в том, что это была самая технологически достоверная игра — с неотличимой от реальности графикой и физикой. Тропический мир максимально приблизили к реализму — раньше такое отпугивало игроков. Но экзотика Карибских просторов подкупала честностью. Когда проект находился на стадии разработки, должности простых матросов, рядовых, пушкарей и других «низших чинов» отдавались исключительно неписям. Кому захочется несколько часов возиться с парусами? Сидеть в трюме и таскать ядра? Ходить стрункой по стене форта? Но еще на закрытом бета-тесте разработчики поняли, что ошиблись. Игроки были не прочь вживаться в роли простых морских работяг – не все, но многие.

Люди просто нашли отдушину. Чем не повод после рабочего дня почувствовать себя орудийным расчетом, заряжающим пушку? В реальном мире тело отдыхало, пока ты в поте лица сражался с неприятелями или наслаждался тропическими уголками планеты. Впрочем, «ненастоящих» матросов и прочих служащих хватало — нанять неписей все еще оставалось значительно дешевле, чем живых игроков.

Конечно, некоторые упрощения «Карибы» предоставляли. Ядра перекатываются легче, корабли идут быстрее, а руки лучше цепляются за канаты. Однако все это – капля в море по сравнению с упрощенностью большинства остальных виртуальных миров.

После того, как я получил урок Оливии фон Штерне, остаток недели мы занимались примерно одним и тем же. Каждое утро выдвигались из Порт-Ройяла в море и охотились на торговые суда. Часть команды быстро отвалилась, зато в экипаж приходили новые игроки. Грохот орудий и звон стали глубоко въелись в наши головы, уровни росли, как и ранг самой «Рапиры».

Все четыре дня мы сражались с испанцами и французами. Эти события были столь однотипными и непримечательными, что нет никакой нужды рассказывать о них слишком подробно. Сперва нам встретилась испанская бригантина с экипажем неписей. Даже не пришлось стрелять из пушек: настигнув судно, наши ребята с расстояния в десять-пятнадцать метров принялись закидывать крючья — те цеплялись не только за фальшборт, но и за канаты рангоута, и вскоре состав уже почти целиком перебрался на борт жертвы. Бойня была быстрой и ожесточенной. В трюме обнаружились табак и какао, которые мы перетащили на «Рапиру» и повезли в Порт-Ройял, а бригантину пустили на дно.

Каждый потопленный или сожженный вражеский корабль — это дополнительная награда для всех, кто в этом поучаствовал. Как убийство противника, только лучше. Поэтому мы поняли, что иной раз проще сразу затопить судно, если нет уверенности в успехе абордажного боя.

Оказалось, сбывать товар удобнее через специально нанятого контрабандиста. Конечно, такие люди берут себе долю, зато продают груз быстро и без вопросов, а для джентльменов удачи большего и не надо. Хотя Порт-Ройял считался пристанищем пиратов, власть в городе принадлежала Британской Короне, и от неприятностей никто не был застрахован. Лучше сбыть товар дешево, чем вообще никак.

Вслед за бригантиной последовали бои с тремя французскими люгерами – скоростными парусниками, которые на расстоянии кружили вокруг «Рапиры», не позволяя попасть бортовым залпом. Причем именно они напали первыми. И не прогадали: сражение, из морского плавно переходящее в абордаж, длилось почти два часа, после чего наш корабль пошел ко дну — и редкие выжившие вместе с ним.

Затем мы встретили испанский торговый корабль класса барк, экипаж которого повесил белый флаг после первого пушечного залпа. В ходе коротких переговоров мы забрали весь груз в виде рома и парусины, после чего мирно расцепились.

На последний день мы присоединились к большому сражению трех пиратских фрегатов клана «Пираты Икс» против пяти неизвестных противников на шхунах – никаких опознавательных знаков или описаний, только уровни и названия кораблей. В бой мы вступили поздновато, но успели сделать десяток залпов из пушек. Разумеется, активное участие в них принимал и я сам. Выломав рангоут одной из шхун, мы взяли ее на абордаж, в котором я погиб одним из первых — скорее по случайности, поскольку меткие выстрелы марсовых, как я успел убедиться, бывают слишком внезапными.

Вот, что я успел отметить за эти четыре дня. Убивать человека в рукопашном бою -- точнее, делать это так, чтобы он не убил тебя в ответ – дело непростое. В наших телах столько «всякого», что вонзенные клинки, особенно шпаги и рапиры, имеют свойство отламываться под весом костей. И это еще вам повезло, если удалось вонзить острие в мягкий живот или меж ребер. Порой оружие просто отскакивало или соскальзывало, хотя и сносило часть жизни.

Стрельба, впрочем, тоже была не самым простым занятием. Сначала я думал, что мушкетеру достаточно вкачивать Восприятие, чтобы лучше видеть. Однако вечно качающаяся палуба сводит вероятность точного попадания к минимуму. Еще стоит учесть тяжелый вес больших пистолетов или мушкетов, а также их отдачу. Это значит, что очки Силы тоже нужны. А что насчет самого выстрела? Скорость реакции и координация движений – это уже к Ловкости.

Болевой порог на «Карибах» оказался высоким, но терпимым. Оторванная рука – очень неприятная, конечно, штука, но чем больше времени ты проводишь в виртуале, тем легче воспринимаешь все, что с тобой происходит. Перестаешь бояться внезапно умереть. Намокнуть? Замерзнуть? Захлебнуться? Ты привык, что все кончается уютным респауном.

Откуда вообще боль в теле, если подключение к виртуалу происходит через обруч? Все не так сложно, если понять – или точнее даже осознать – что обруч «загружает» в вашу голову эту реальность. Происходящее – всего лишь сон, который одновременно снится доброй половине планеты, и каждому здесь отведена своя роль.